Глава 5.

Под Средние века.



Солнце село, окрасив небо в яркий багровый цвет. Мать Миллионов закрыла за собой входную дверь и присела на диванчик. Живот её снова сжался, промежность выплеснула горячую жидкость и заныла, требуя свежей одежды.

Девчонка быстро сделала все дела и вздохнула. Весь этот месяц они с детьми жили спокойно, но проклятые особенности женского организма нарушили привычный порядок жизни.

Судьба зло насмехалась над нею: подойдя к холодильнику, она увидела примагниченный к его поверхности листок бумаги с текстом: "Сегодня вечер под Средние века. Подготовься. Мы будем в семь."

- Облом, дети, - усмехнулась мать. Вот почему нельзя просто написать на бумаге: "У меня месячные"? Вместо этого она отыскала нужный номер в телефоне, но противный голос сообщил: "Недостаточно средств для звонка".

- Отлично, ещё и деньги кончились, - прошипела она, проходя в свою комнату.

Думаю, стоит наконец объяснить, почему девочка, совершенно спокойно принимающая детей у себя дома, не боялась, что их засекут. Дело в том, что отец бросил их с матерью, когда ей было три месяца. Мама из кожи вон лезла, чтобы прокормить дочку. Год назад она устроилась на довольно высокооплачиваемую работу, но её должность была связана с деятельностью в другом городе, и она оставляла дочь на попечение соседки - тёти Лизы. Та приходила к девочке по утрам, и, убедившись, что всё в порядке, уходила. Сама мама приезжала раз в два-три месяца. Получается, что девчонка оказалась предоставлена самой себе.

Так вот, Мать Миллионов прошла к себе в комнату и начала переодеваться. Вдруг её взгляд упал на шкаф, в котором она сегодня рылась в поисках блузки и не закрыла. Среди кофточек, платьев, брюк она разглядела длинное синее бархатное платье с серебряным шитьём. Она очень его любила, но платье было предназначено для исполнения арий, и в реале не надевалось.

Мать вынула платье из шкафа и надела. После нескольких недель разврата с детьми она сильно похудела, и теперь оно сидело на ней ещё лучше. Под руку сразу попались серебристые каблучки, она примерила и их. Чудесно!

Она подошла к зеркалу и начала заплетаться. Причёска получалась затейливой, интересной, и, закончив делать её, девчонка начала приводить в порядок макияж.

Когда всё было сделано, она отошла от зеркала и оглядела себя в его огромной раме с головы до ног.

- Какая ты замечательная, - сказала она, подражая голосам детей, и рассмеялась. - А может быть, и чёрт с ними, а?

Внутренний голос тоже так считал.

Она быстро разложила всё по местам. Создавать дух Средних веков в комнате было незачем: она и так была в этом стиле.

Девчонка заперла мамину комнату, принесла из кухни несколько свечек и расставила их в коридоре и комнате.

В дверь позвонили. Она посмотрела на мобильник. Какие пунктуальные, без одной семь. Ой, он сюда не вписывается.

Она спрятала телефон в ящик стола и пошла открывать. По дороге в её голову пришла пугающая мысль: во что могли одеться дети? Но ничего страшного не оказалось: ребята стояли в проходе в своих обычных рубашках и брюках.

- Добрый вечер, матушка, - начал младший. - Проезжая мимо ваших владений, мы решили заглянуть и проведать вас.

- Зная о том, что быть незваными гостями верх неприличия, - добавил средний, - заранее просим вашего прощения.

"Сколько же они всё это репетировали, смогу ли я подстроиться?" - ахнула она мысленно и сказала:

- Напротив, дети, вы столь редко бываете в родном доме, что в сердце моём скорее радость, что вы решили проведать старушку мать.

- Помилуйте, - подключился старший, подмигивая: мол, правильно, хорошо играешь, - разве вас можно именовать хотя бы пожилой? Уверен, что ваша красота и ваша свежесть заставляют чаще биться сердца многих молодых людей, не так ли?

- Верно, за последние три года многие молодые господа просили моей руки и сердца, но память вашего покойного отца мне дороже. Поэтому будни мои протекают в одиночестве, разве что иногда езжу к подругам... Впрочем, что же мы стоим в проходе? Заходите, я распоряжусь подать ужин.

- Не стоит беспокоиться, - остановил её средний. - Мы совершенно не нуждаемся в пище, разве что духовной. Ведь только одно желание видеть вас было причиной нашего визита.

- Тогда пройдёмте в мою комнату, - улыбнулась мать. В своём воображении она уже нарисовала великолепную картину расправы...

Все устроились на её небольшом диванчике. Мать то и дело поглядывала на великолепно свежую кровать, но, кажется, туда никто не торопился.

- Значит, вас мучает одиночество? - снова спросил младший. Вдруг, не дождавшись ответа, он встал, подошёл к двери и сказал, выглядывая:

- Эльза! Оставьте уже подглядывать за нашими занятиями! Спускайтесь вниз и передайте другим, чтобы не беспокоили нас...

- А Эльза всё такая же, - заметил старший. - Впрочем, поведение молодых леди тоже не всегда прилично.

- Да уж, наше поколение воспитывали по-другому! - усмехнулась мать. - А как идут ваши дела?

- Ничего нового, матушка, - ответил младший, присаживаясь рядом с матерью снова. - Предприятия процветают, в удовольствиях мира сего мы себе не отказываем, но вот беда, есть у общества нашего времени слабое место...

- Какое же? - Она хорошо сыграла удивление: уже знала, о чём пойдёт речь.

- Мы говорили вам, - нахмурился старший. - Женщины нашего поколения противны нам своей распутностью.

- Вот именно, - подтвердил средний. - Поэтому никто из нас даже не помышлял о женитьбе. Приходится, поступаясь вашими наказами, перебиваться случайными связями. Этого требует потенциал, будь он неладен!

- Вот это уже совсем не хорошо, - огорчилась она, торжествуя в душе: всё шло к делу. - Неужели ни одна красотка не являет собой ваш идеал?

- Ваше поколение, мама, привлекает нас больше, - старший сел ближе к ней. - Зрелые, мудрые, держащие себя в рамках женщины - вот те идеалы, которым нас научило время.

- Ах, мне смешно, дети, - отмахнулась мать. - Не думаете ли вы поехать к моим подругам и попросить их руки и сердца?

- К чему нам эти чужие госпожи, матушка? - улыбнулся младший. - Нет, мы не имели в виду ваших ровесниц...

- О чём вы тогда речь ведёте? - Она решила напугаться.

Дети почти прижались к ней, и подготовленная промежность раскалилась от желания.

- Мы заранее покаялись, что делаем это. - Средний обнял её за талию. - Но, мама, вы ни о чём не пожалеете...

С этими словами он дотронулся до пуговиц на её платье и начал расстёгивать их.

- Что ты делаешь, сын? - воскликнула она чуть ли не радостно. - Прекрати сейчас же!

- Тихо, матушка, спокойнее, - прошептал младший. - Ничего страшного не будет, вы же уже не девочка, не беспокойтесь...

Она решила подыграть, нагнулась, расстегнула туфли, сбросила их и уселась на диван с ногами.

- Надо же! - усмехнулся старший. - Мама нам помогает! Где ваша высокая мораль?

- Какая к чертям мораль? - Она уже не хотела притворяться. - Просто делайте дело!

- Да, поторопился ты с выводами о воспитании, - заметил младший, помогая брату стаскивать с матери платье. - Матушка наша та ещё распутница...

Она уже была избавлена детьми от всей одежды, кроме последней части белья.

- Здесь осторожнее, - предупредила она. - У мамы женские проблемы...

Они послушались, однако промежность оказалась чистой. Значит, следующая кровь пойдёт через час-два. Ну и отлично!

Она снова закрыла глаза и почувствовала горячие руки детей на своей коже. Уже это ощущение заставило её задрожать, а её цветущий сад - ещё сильнее нагреться. Но когда кто-то из детей, устав от бесплодных прикосновений, наконец-то ввёл своё устройство в её промежность, она излилась почти сразу.

- Сильно же она возбудилась, - услышала она.

- В следующий раз надо придумать игру поспокойнее.

- Куда уж спокойнее! Похоже, её надо просто брать без всяких прелюдий. А то кончает слишком быстро...

Её взяли в анал и между грудей, добиваясь нового оргазма. Но его всё не было, его заменяло - в который раз уже! - другое, неизвестное чувство, не менее приятное. Кто, на самом деле, мог дать ему определение?

Дети изверглись, заливая диван соками своей страсти. Мать выдохнула, и, когда их слегка опавшие инструменты выскользнули из неё, излилась во второй раз. Однако теперь это была очень горячая кровь.

- Вот тебе раз! - огорчилась мать. - Ребята, слезьте пока с дивана. У нас тут кровь...

"Кровавый инцест!" - прошептал внутренний голос.

Когда всё было приведено в порядок, мать уселась на диване, и, одевая бельё, сказала:

- Мне очень интересно, где вы всё это берёте. Не сами же сочиняете? Какую-то Эльзу ещё выдумали...

- В основном да, - ответил старший, обнимая её. Мать уже никак не реагировала на прикосновения детей. - Ну, кое-что прочитали, а Средние века мы позавчера по истории начали проходить.

- У вас уже история есть? - поразилась мать. - Ужас какой, загружают детям мозги всякими науками.

- Ты не забывай, чему сама нас учишь, - заметил средний.

- Уже вы сами стали моими преподавателями, - возразила она. - Как вам только удаётся так профессионально со мной расправляться? Ни у какого порноактёра нет таких навыков, какими обладаете вы и какими, благодаря вам, овладеваю я. Куда наш мир катится?

- Это всё благодаря тебе, - улыбнулся младший. - А уже развиваться дальше - наша собственная инициатива.

Когда она закрыла за ними дверь, добралась до нетронутой кровати и почти сразу заснула, ей ещё долго виделись прекрасный бал и три юные красавицы, с которыми танцевали и вели беседу её значительно выросшие дети. Сама она сидела в середине зала с не менее прекрасным мужчиной лет сорока (самой ей было ровно на три года больше) и пила из фужера чистую-чистую кровь.


Глава 6.

Берегись своих желаний.



Мать Миллионов посмотрела на мобильник. Без пяти шесть. Отлично, время ещё есть.

Она отправилась в кухню и позавтракала. Потом подняла сумку с собранными с вечера вещами и вышла.

Тётя Лиза перехватила её по дороге к лифту.

- Марочка! Куда так рано собралась?

- Концерт у меня, - быстро сказала та, пряча взгляд.

- Во сколько же у тебя концерт?

- В восемь, я репетировать...

- Ну ладно, иди, деточка, - улыбнулась тётя Лиза. - Во сколько вернёшься?

- Часа в три, - и убежала.

На улице было ещё темно и шёл снег. Она шла к школе и думала о концерте. Всё-таки как здорово быть певицей. Можешь не идти в школу, если у тебя концерт, а если конкурс - вообще всю неделю отдыхай, гуляй, спи, сиди в Интернете, или... Она загорелась, но прогнала навязчивые мысли.

В холле сидел только сторож. Его удивлённый взгляд скользнул по её фигуре, он кашлянул, рассмеялся и сказал:

- Вот артисты! В три ночи ещё пришла бы! Учитель ещё даже не приходил, а ты уже здесь. А впрочем, ты ещё не рано пришла...

- Можете ключ дать? - перебила она.

- Забрали уже, - отмахнулся сторож. - Трое ребят пришли полчаса назад. Вот, говорю, артисты!

Она сняла верхнюю одежду и переобулась. Пиджак снимать побоялась: одежду, которая была под ним, сложно было и одеждой назвать. Всё-таки не репетиция была причиной такого раннего её появления здесь...

Мать подхватила вещи и пошла к хоровому кабинету. Действие там её не привлекало, такое у них уже было, неинтересно.

Впрочем, когда она открыла дверь рекреации, где помещалась музыкальная школа, там никого не оказалось. Она подёргала за ручки все двери, но ни одна не была открыта. Она уселась на одно из кресел, стоящих в коридоре, и задумалась.

Прошло пять минут, никого не было, и она решила подремать. С детьми она после концерта... разберётся.

Как только сон начал её одолевать, мобильник зазвенел. Она посмотрела на номер и решительно нажала ответ.

- Вы где имеетесь? - громко и отчётливо сказала она в трубку.

- Мы не имеемся, тебя же нет! - возразил младший. - Мы тебя в туалете ждём, скоро будешь?

- Да здесь я! - И она рассмеялась. В ватерклозет не догадалась заглянуть!

Они действительно сидели там, во второй части, на скамейке. Туалеты в их школе делились на две части: в первой стояли раковины, а во второй находились сами кабинки и скамейки, чтобы оставлять рюкзаки и сумки. Они были обиты чем-то мягким, и на них могли сидеть пять взрослых человек.

На такой-то скамье и расположились ребята. Их вещи устроились в углу, на самих же детях были повседневные футболки и штаны. Зачем пачкать концертные вещи?

Она подошла к ним и уселась.

- Вы охранника напугали, - заметила она. - Пришли, как воришки, ночью...

- Это верно, что как воришки, - согласился старший. - Он нас сначала даже пускать не хотел, старичок-то: не узнал.

- Так, забудь про старичков, - прервал его средний. - Помнишь, что мы в тот раз решили с ней делать?

- Да-да, помню, никаких игрушек, - отозвался брат. - Слишком уж быстро у тебя процесс идёт. Мы ещё ничего не сделали, а ты уже вылилась.

- Сегодня потерпеть придётся, - улыбнулся младший. - Если ты, конечно, ещё не течёшь, больно будет.

- Нет, пока там всё сухо. - Она погладила свой цветущий сад через брюки.

- Не трогай! - предупредил средний. - И мы не будем к ней прикасаться. А то опять ерунда получится.

- Что же тогда мне делать? - не поняла мать.

- Ложись и глаза закрой, мы сделаем, что нужно, - ответил старший. - И не парься. Мы же не убивать тебя собрались.

- Да, это мы уже проходили, - усмехнулась мать, устраиваясь на скамье. У той не было спинки, поэтому она раскинула ноги по обе её стороны и закрыла глаза.

Дети почти сразу начали действовать. Одежду с неё сняли быстро, стараясь не дотрагиваться до самого тела, даже не совсем сняли: брюки были приспущены до колен вместе с колготками, кофточку расстегнули, и она почувствовала её бёдрами. Окно уже было закрыто, - всё-таки январь на дворе! - но она всё равно начала замерзать, особенно когда бельё рассталось с её сокровенными местами. Ей было необходимо почувствовать их тепло, но тогда игра была бы испорчена.

- Не снимайте штаны, просто спустите, - услышала она. - Замёрзнем, как собаки. И майки оставьте. Иначе всё тепло улетит.

Она поймала себя на том, что не возбуждена, и что промежность ещё сухая. Как тогда будет? Так же нельзя, растянется всё...

Прерывая её размышления, кто-то из детей вставил ей в промежность свой инструмент. Она дёрнулась и застонала от боли. Через секунду боль пронзила и неподготовленный анал, и в рот её тоже взяли. Они начали двигаться, разрывая её тело и не давая ей пощады. Она молчала, чтобы не навредить бравшему в рот, но по её телу вместе с грубыми толчками скользила молния, раздирая её на много-много частей, вопящих от боли.

- С ума сойти, какая она узкая, когда не подготовлена, - сказал кто-то из детей. - В двести раз приятнее. Всё-таки растянули мы ей все дырки...

Она старалась сосредоточиться на будущем оргазме, но промежность не влажнела, точка G оставалась холодной и бесчувственной. Сегодня дети не удовлетворяли её, а удовлетворялись ею самой, её тело было просто вместилищем их значительно выросших устройств. Никогда в жизни они не делали с нею такого. И она не видела за этим зла, это была лишь попытка попробовать её по-другому. Впрочем, если им так больше нравится, она готова отдавать им своё тело неподготовленным хоть каждый час.

По её подсчётам, прошло минут пятнадцать, и, несмотря на это, ощущения не менялись. Но вдруг из глубины её плоти, чуть ли не из самой матки полилась тёплая жидкость, правда, с какой-то болью, но она уже не обратила внимания - эта боль показалась ей лёгким покалыванием.

- Ну всё, потекла, - услышала она. - Довели наконец-то, а то всё как мёртвая лежала...

И тотчас же её промежность освободилась с ужасной болью и каким-то хлюпающим звуком.

- Это же кровь! - воскликнул кто-то. - Порвал, блин...

- Что порвал?

- Да кто знает, как у неё эти органы называются? Просто порвал... Что теперь делать?

Её отпустили и засуетились, но она уже почти ничего не чувствовала, проваливалась в темноту. Видимо, организм не выдерживал такого жёсткого напора, да ещё и недосып сказывался...

- Тихо, мама, спокойно, лежи и не двигайся...

Она уже не разбирала, где чей голос и где чьи руки, которые держали её и успокаивали. Что-то холодное ударило в неё, смешалось с горячей кровью, и чья-то влажная рука начала удалять солёную жидкость с её промежности. Совершенно случайно рука дотронулась до её розового бутончика, и она быстро и горячо излилась, чувствуя, как смывается кровь. Промежность была очищена, и она почувствовала, как проваливается в забытьё.

Дети стояли над ней, склонившись. Заснула она или потеряла сознание - никто из них не понял.

- Довели девчонку, - прошептал средний. - Зря мы вообще всё это затеяли...

- И что с ней теперь делать прикажете? - задумался старший. - Неизвестно, когда в себя придёт. И придёт ли?

- Оденьтесь для начала, - сказал младший. - Она спит. Не умерла же.

- Да кто её знает, - возразил старший, наклоняясь к матери. - Вообще-то дышит, не собирается помирать.

- Я теперь её трогать опасаюсь, - сказал средний. - Совсем человеку мозг снесли. Вы про её чувства думали вообще? Я вот не задумывался, даёт и ладно, а ведь она мать...

- Она никогда не была против, - заметил младший. - Но если она на каждый заход будет так реагировать, лучше оставить это дело.

Мать почувствовала, что силы возвращаются к ней, только голова ныла, и открыла глаза.

- Вернулась! - обрадовался младший. - Не сердись, пожалуйста...

- Ничего-ничего, - мать поднялась и привела одежду в порядок. - Собирайтесь, скоро препод придёт...

Они вышли и устроились в хоровом кабинете. Однако даже во время распевания дети всё ещё думали, что свои желания надо всё-таки согласовывать с родителями. Особенно если родители падают в обморок от таких желаний...