«Сбылась мечта идиота». Моя любимая взялась за мое воспитание. Несколько дней назад, я провинился… После работы встретился с друзьями, давно не виделись, славно посидели, выпили, повспоминали былое… В общем я при-шел поздно, да еще и «под мухой», как назло, мобильник оставил заряжаться дома. Жена встретила руганью («где пропал… я тебе звоню-звоню, а ты недоступен»… обозвала эгоистичной сволочью, «только о себе и думаешь») и дальше понеслось в том же духе.

Оправдываться бесполезно, пока пар не выпустит. В общем Милочка надавала пощечин, шлепнула тряпкой и надулась. Спать постелила отдельно на диване… А у нас если Мила «дуется», то это надолго, недели две, как минимум… Может и больше… проверено. Со мной не разговаривает, только по необходимости и то «сквозь зубы», в постель к себе не пус-кает, обнять не дает, сразу по рукам («иди обнимайся с кем пил»)…

Я ж здоровый мужик, самому что ль себя удовлетворять, как в юности… Утром пошел мириться. Сварил кофе, принес в спальню (редко так делаю, только по необходимости), стал на колени возле кровати, ожидая пробуждения. Вскоре нос Милы почувствовал аромат кофе… Она просыпается, видит меня возле кровати с подносом в руках с кофе, тостами – все как положено… Я сразу:

– Милочка, не сердись на меня-дурака, пожалуйста, лучше выпори, прости и забудь… Виноват, не подумал, «косяк упорол», в детстве недопороли, дураком вырос… Ты ж у меня ласковая, нежная, заботливая, добрая, одним словом – Милочка… прости… Накажи и прости…

– Как наказать!..

Вижу, глазки у милой заблестели…

– Как посчитаешь правильным, – говорю, – я на все согла-сен, только не дуйся и прости…

Милая берет чашку с кофе (успеваю чмокнуть ручку), морщит лобик, делая вид, что задумалась…

– Ты сам сказал, как тебя наказать…

– Как?

– Пороть, – отвечает, – раз в детстве недопороли, надо исправлять… Моя сестра уже года три порет своего Игоря, и он у нее «шелковый», все по дому делает, каждую зарабо-танную копейку в дом несет… Нет у него ни друзей, ни по-друг, нигде не задерживается, а если задержится – не забы-вает позвонить. Все внимание Марине, во всем старается угодить. Даже выпивает только с разрешения сестры… Вот ей повезло с Игорьком, не то, что мне с тобой. В общем бу-дем пороть…

Я давно подозревал, что Игорь под каблучком у своей су-пруги, но не думал, что до такой степени… А моя разошлась:

– Каждый мужик, как ребенок!.. А раз ведешь себя, как ре-бенок, то и отвечать будешь, как ребенок, пока детство не выветрится. В общем готовься, получишь за все, потом мо-жет и прощу и к себе подпущу…

– Чем и как будешь пороть, – спрашиваю.

– Тебя когда-нибудь наказывали…

– В детстве случалось… Без этого ж не воспитаешь, тем более мальчишку…

– И как?..

– Пару раз ремнем по штанам, мне почти не больно было, только стыдно и обидно, а так матушка тапок с ноги снимала и шлепала несколько раз по попке – это уж чисто символиче-ское наказание, иногда ладонью шлепнет раз – два и все…

– Оно и видно, что недопорот… Никакого чувства ответ-ственности… В общем готовься в субботу всыплю ремнем… Раньше непослушных мальчишек всегда по субботам сек-ли…

Я обрадовался, забрезжила надежда на скорое примире-ние, суббота не за горами. Заодно получится реализовать навеянные форумом (о порке мужа) фантазии… Знал бы я, на что соглашаюсь…

И вот пришла суббота. Утром сын в школе… Так что ничто не мешало «воспитательному процессу». Что бы я не передумал, жена до самой субботы вела себя отчужденно и в постель к себе не пускала, спал один на диване… Не знаю, как она сама обходилась без секса, а мне пришлось тяжеловато, даже вспомнил юность, с утра в ванной подрочил…

Вышел, у супруги все готово:

– Ложись, – говорит, – на кровать, на живот, руки вытяни вперед, ноги расставь пошире… Трусы снимай, совсем сни-май, нечего стесняться…

Делать нечего, снял, остался в одной футболке, она у ме-ня короткая, ни попу, ни причинное место совсем не прикры-вает. Жена заметила стояк…

– Предвкушаешь!.. – спрашивает, – зато верю, что за это время ты ни с кем не покувыркался, – и кивает на мой воз-бужденный орган… – привязывать не буду, терпи так, ты же мужик, вот и проверим, мужик ты только потому, что в штанах яйца, или действительно мужик.

По ее мнению мужиком можно считать только того, кто способен вытерпеть все, и сдержать свои обещания…

– Кричать не вздумай, соседей переполошишь… Будешь кричать, запихну в рот твои же трусы…

– А что, – спрашиваю, – это так больно, что не выдер-жать…

– Узнаешь!..

Дальше начался процесс.

Я лег. Мила нанесла мне пять легких ударов моим же ремнем. Я уж обрадовался, конечно, неприятно и вроде как унизительно, но терпеть можно, в голову полезли фантазии, член зашевелился. Жена то ли заметила, то ли специально так секла, чтобы возбудить… Тут Мила остановилась и про-сунула руку мне под живот, ухватив за член. Почувствовала эрекцию…

– Кайфуешь, – говорит, – не думала, что тебе понравит-ся…

Дальше последовало пять ударов со всего маху. Я завих-лял попой, стараясь уйти от удара, чуть не заорал, ухватил зубами подушку, но от стона не удержался…

– Да, – говорит жена, – это уже не массаж, а наказание. И слегка похлопала меня ладошкой по попе, потерла и снова похлопала. Член опять зашевелился…

Дальше так и пошло: пять легких ударов – проверка эрек-ции – пять сильных – снова поверка, только уже отсутствия эрекции – поглаживания, похлопывания – снова пять легких шлепков ремнем. И далее по кругу. Всего мне супруга нанес-ла, по моему, около 30 ударов, хотя точно я не считал, как-то не до того было. Все мысли: как бы не закричать, я и не знал, что мой ремень – предатель может так больно жалить…

Закончив стегать мои булки, Мила их слегка помассировала и скомандовала:

– Вставай страдалец и дуй в угол, лицом к стене на коле-ни, постоишь, подумаешь… Потом придешь просить проще-ния, может и прощу, а может добавлю…

Я потянулся за трусами, как-то стыдно с торчащим колом членом. Тут же последовал окрик:

– А трусы одевать, я не разрешала, нечего там прятать, я уже все видела во всех деталях.

Что делать, с голой задницей и торчащим колом членом поперся, куда сказано. Проходя мимо зеркала, не удержался посмотреть, как там сильно ли пострадали, мои задние по-лушария. Пострадали, конечно, но терпимо, просечек не бы-ло, крови не было. Попка стала красной, как у индейца и плохо гармонировала с остальным загорелым телом.

– Налюбовался!.. – одернула жена, – быстро в угол. Не так уж и сильно я тебя выдрала на первый раз… Пожалела, все-таки непоротый мальчик, вижу еле сдерживаешься, чтобы не заорать… Еще перебаламутишь весь дом…

– Да-а не сильно, – вполголоса пробурчал я, направляясь в угол…

Но жена услышала:

– Конечно, не сильно, можно сказать, я тебя не порола, а гладила, у тебя же стоял под моим ремнем, и сейчас стоит… Ты же, чуть не кончил, какая ж это порка… Не видел ты настоящей порки… розгами… Будешь спорить, получишь добавку, только не ремнем, а чем-нибудь посерьезней…

Тут я заткнулся и молча опустился на колени в углу… Стоило мне потереть ягодицы руками, последовал новый окрик:

– Руки убрал от задницы. И вообще положи-ка ты их за голову, чтобы не было соблазна растирать попу, да и при-крыться не сможешь, если кто в гости зайдет…

– А что, ты кого-то ждешь? – Я представил себе весь ужас своего положения: здоровый как лось мужик в одной коротенькой футболочке, без ничего снизу, свежевыпоротый как мальчишка, стоит в углу, выставив на обозрение красную задницу, а с другой стороны вставший член…

– Никого я не жду, успокойся!.. А ты уже перепугался, бедненький…

(Она еще и злорадствует… Фу-х, от сердца отлегло…)

Так я простоял минут сорок… Не думал, что так тяжело стоять не двигаясь в одной позе – руки затекли, ноги затекли, попа жжется, член то опадает, то снова встает в боевую стойку… Все мысли, когда эта пытка кончится.

Наконец, жена, сидевшая в кресле, командует:

– Ползи сюда, страдалец!..

Я как стоял с руками, за головой (команды опустить не было), так и пополз, еле переставляя колени, подполз к жене, говорю:

– Любимая, родная, ласковая, добрая, рыбка моя, Милуш-ка прости своего непутевого обормота…

– Прощу, – говорит, – но с этого дня я начинаю замечать все твои прегрешения… С этой минуты никаких друзей, баб, особенно баб, увижу, что на какую-нибудь пялишься, так зад разукрашу, что сидеть не сможешь, а потом покажу ей, как ты с красной задницей стоишь в углу на коленях… С работы сразу домой… задержишься – звонишь каждые десять минут и отчитываешься, где ты и что делаешь… Про выпивку забудь, каждая рюмка строго с моего разрешения… Уборка дома, мытье посуды с этого дня – твоя обязанность, можешь привлекать сына, но спрашивать буду с тебя… Его, кстати, то же пороть пора, а то вырастет таким же разгильдяем как ты… Я теперь за вас обоих возьмусь. В общем подсчитываем ваши прегрешения, если к субботе накопится достаточно, будете отвечать вашими задницами, если нет, перенесем на следующую субботу. В общем драть вас теперь буду вместе… Сделаю из вас нормальных мужиков…

– Родная, только не вместе с сыном, мне же стыдно перед ним, ну представь, как это будет выглядеть: я – мужик 35-лет и мальчишка 12-лет вместе получают по заднице, я же сгорю со стыда…

– Ага, испугался… Ладно, я подумаю… А сейчас сделай мне приятно, – говорит Мила и показывает на свою промеж-ность, – да и руки можешь опустить.

(Вообще, я старался всегда уклониться от оральных ласк… Нет если делают мне, то кайфово, но самому… Как-то не то… что я пи…..лиз… Но деваться некуда, надо заслуживать прощения, тянусь к заветной щелке и старательно вылизываю, обнимая любимую. А она-то, оказывается то же получила кайф от моего унижения, кайф да еще какой…

– Ну, хватит, – говорит Мила, испытав очередной оргазм, пресекая мои попытки, добраться своим членом до ее лона, надо ж и тебе разрядиться. – Давай помогу тебе, засранец… С этими словами Мила хватает меня рукой за член – не-сколько приятных подергиваний в умелой и такой родной ручке и, я обильно кончил, прямо в руку Миле. Она подносит руку в моей сперме к моему рту и командует:

– Слизывай и глотай!..

Пришлось, а куда деваться, я же еще не прощен…

– Можешь одеться, – говорит жена, – с завтрашнего дня ты прощен…

Весь смысл этой фразы я понял только вечером. Когда я попытался влезть под одеяло к жене (я же прощен), то был остановлен фразой:

– Иди на диван, ты прощен только с завтрашнего дня, да и свежевыпоротых мальчиков я к себе в постель не пускаю…

Облом-с. Пришлось устраиваться в одиночестве… Полночи я не мог уснуть, вертелся, укладываясь то на один бок, то на другой, то на живот, когда попкой касался спинки дивана, сразу вспоминал все пережитые ощущения, оно-то не так уж и больно, но это если не касаться, а если прислонишься, то сразу вспоминаешь, почему жжется…

Вот думаю, завтра пустит к себе или нет!..