1

- Хороша Ольга Александровна!!!

Валерий Анатольевич изучающе посмотрел на меня, в его взгляде можно было разглядеть вопрос: кто ты и чего тебе надо?

- Я говорю, Ольга Александровна хороша!

Я вызывающе посмотрел на мужика, что на протяжении уже долгих лет сох по моей жене.

- Я не прав!???...

Он все ещё не понимал, кто я. И я не преминул разъяснить ему, что и как.

- Да вы расслабьтесь, Валерий Анатольевич, не буравьте меня своими прекрасными глазами. Я знаю кто вы, и кто она для вас! Вы Горин В.А., она - Ваше Всё: ангел, идеал красоты и женственности, Ваша боль и желание, боль, потому как Вам не видать её, как своих ушей, а желание...

Я молчал и, издеваясь над ним, играя им, пристально смотрел ему в глаза.

- А желание... - повторился я.

- Как же хочется Вам её трахнуть, Валерий Анатольевич!!! Да!? Я прав!?

Отвернувшись от "соперника" и чувствуя затылком его переполненный возмущением взгляд, я, сплюнув в ладонь кожуру от семечек, щелканье которых придавали мне выражение беззаботности, вторично дал оценку своей жене, заключённую в реплику: "ХорошА!" И вновь повернувшись к нему, картинно выкинув руку вслед уходящей, добил его:

- Жена моя - Оля!!!

Сказать, что он был повержен в шок не сказать ничего...

Он задавился кашлем, покраснел, как-то нелепо, коротко замахал руками, он словно увидел призрака! Похоже, он всю жизнь боялся меня. Боялся, что когда-нибудь, ведь когда-то это настанет, ему придётся расплатиться за свою похоть!!! Похоть, которой он окружил свою мечту!!!

Цветы, подарки, улыбки, намеки, открытые предложения, признания, опять же намеки на своё "я" и, забегая вперёд,скажу вам, там было на что намекать. В общем, он просто обложил мою Оленьку своим навязчивым вниманием вконец!

Но нужно отдать ей должное, она не парилась по этому поводу совсем, и даже наоборот, её веселили ухаживания этого "старика".

Да, он был старик для неё! Когда он появился на Олином горизонте, ей было двадцать пять, а ему сорок пять. Такой весь галантный мужчина-старичок - манерный, ухоженный, воспитанный, но в то же время и развращенный женским безотказием, если, конечно, есть такое слово в русском языке...

Отказывали ему редко, ведь он был симпатичен, как писалось уже выше, культурен, воспитан и манерен и плюс ко всему этому - не последний человек в городе, скорее даже, ближе к тем, кого мы зовем "небожителями". У него была ооочень даже хорошая должность в правительстве. Ну и конечно же, он был не беден. Так что в прямом и переносном смысле из старика было что высосать, как говорили мои хорошие друзья, знававшие его в более интимной обстановке, точнее по саунам: "У этого черта между ног ахрененный агрегат!!! Пиз..ц просто!!! Ну, как такому откажешь!?"

И вот он стоит передо мною, пойманный, можно сказать, с поличным!

- Да расслабьтесь Вы, Валерий Анатольевич! Я не тот злой муж, что ходил за пивОм, я более либерален в этом вопросе... И даже больше! Я готов поделиться!

Последняя фраза вновь выбила старика из равновесия, в которое я его ввел своим упоминанием о либеральности. Он опять поперхнулся и раскраснелся.

И так как именно этот человек был мне нужен, и именно на него я решил поставить ставку в вопросе, который меня уже давно волновал, я, более не желая его мучать, сделал ему то самое предложение, которое уже давно вынашивал и наконец-то выносил в себе: "Предлагаю Вам помощь в осуществлении Вашей мечты, а точнее повсеместную и беспринципную личную помощь, взращенную на совместном опыте проживания, а так же на отдельных, изученных мною за эти долгие годы совместной жизни качеств, желаний и симпатий Вашей нимфы Ольги Александровны и по совместительству моей жены, в процессе её овладевания!"

Понимая, что эта длинная речь (все же я нервничал и готовя её заранее, постарался разбавить ее непринуждённостью, какими-нибудь веселыми нотками, тем самым удлинив её вконец) для его сейчасошнего состояния, я объяснил просто и доступно:

- В общем, короче! Я помогу Вам затащить мою жену в постель!

- Зачем!??? - То, что этот вопрос по-любому родится в его голове и мне все одно придется на него отвечать, я, конечно же, догадывался и потому сразу же попытался расставить все по своим местам, - это моя блажь!

Я нервно передернул плечами. В голове, как и всегда, возник вопрос: "А что же стоит за этой блажью? С чего все это началось? Почему меня повернуло на это?" И ведь точного ответа у меня у самого до сих пор не было!!! Зачем? Почему? Какого хрена?

- А, может, и нет! - Я посмотрел на него снизу вверх (он был выше меня на сантиметров десять, но и худощавей). - Не знаю для чего, но хочу...

Разошлись мы с ним, обменявшись телефонами, вернее, я дал ему свой номер и напутствие такого плана, что если он, все обдумав, решится, он позвонит мне.

Он позвонил мне уже вечером...

Встречались мы в ресторане. Хороший такой ресторанчик, где похоже его все хорошо знали. Ну, по крайней мере, раскланивались перед ним как-то по особому.

- Здрасти! Очень рады! Не угодно ли, - неслось раз за разом то от одного, то от другого служителя. Но это все так, обрисовка, возвращаемся к делу.

Старик умел произвести впечатление и это ему тут же зачлось. Строгий, дорогой костюм, хорошая вода, элегантный галстук, накрахмаленный треугольник платочка, торчащий из кармана, туфли - все в тему и по делу. Длинные ухоженные и, похоже отманикюренные, пальцы, печатка из огромного куска золота, трость, часы, запонки - все массивное и бросающееся в глаза. Седой волос, уложенный в причёску явно каким-то спецом своего дела, горящий глаз - все это придавало его виду какую-то мощную харизму вампира из фильмов о Румынском князе тьмы. Чем не князь!? Князь да и только! Ведь опять же из уст моих знакомых этот вампир со своим умением и параметром из баб делал марионеток. После уединений с ним бабу было не оттащить от него (ну, а что он с ними делал один на один, никто не видел, так что может, все как раз и обходилось парой стаканов крови!?).

Он отмахнулся от очередного слащавого служаки и заговорил.

- Скажу прямо и честно! Думаю шансов у меня ноль, ведь я не единожды предлагал Ольге Александровне свои услуги, - Горин выжидающе внимательно посмотрел на меня, мало ли это розыгрыш и я сейчас после его откровения что-нибудь учужу. Но я молчал и даже наоборот покачал головой в знак согласия с ним, понимая, что он говорит правду, и моя Оля, действительно, не подарок в этом отношении, - я даже предлагал ей руку и сердце. Обещал, что разведусь с женой, если она согласится!

А вот это был для меня сюрприз! Такого супруга мне не рассказывала. Ай да, Валерий Анатольевич! Ай да, сукин сын!!! И эта молчала!!! Невеста, понимаешь ли...

Предлагать-то предлагал, да вот когда!? И как? Когда у нее под боком молодой и активный муж!? Когда все только начинается!? Когда старый пердун кажется смешным со своими ухаживаниями!??? Но ведь все меняется: года превращаются в обыденность, активность молодого мужа сменяется апатией всего перепробованного, заезженного, и лишь что-то новое и неизведанное пока еще вливает в жизнь какую-то виноградину - сочную ягоду, что придает изюминку в сексе...

На данный момент та изюминка "Валерий"! Да, да! Именно "Валерий"))) Фантазия в стиле "Муж за порог, любовник - в дверь" и этот самый любовник в этом спектакле никто иной, как тот, что сейчас сидит передо мною, а именно Валерий Анатольевич Горин - ухажер и жаркий воздыхатель, неизменно присутствующий в нашем сознании на всем протяжении нашей совместной жизни.

- Валерий, это вы!? - Она смеётся, чем расстраивает меня - ну, ведь можно задвинуть свое стеснение, куда подальше хотя бы при играх со своим собственным мужем.

- Да, Ольга, это я! - Я, как

никогда, серьезен. И, похоже, не плохо играю свою роль (по первости она морщилась и махала ручками, выражая свое отношение к сему факту измены).

- Ваш муж ушёл? - У меня в руках цветы и я трясусь от волнения.

- Ушёл.

- О, Ольга (Ольга и никак иначе - только так он называет свою богиню). Я так скучал! Я хочу Вас, Ольга!!!

Она смеётся, но подыгрывает. На ней надето красивое белье, оно скрыто под лёгким халатиком, и она, откидывая полу халата, показывает его, дразня своего "гостя"... Ужимки. Воздыхания. Секс - Дикий. Страстный. Горячий секс!

Так что все меняется! Сейчас Оленьке тридцать три, мне все сорок и наша страсть уже давно поулеглась.

А у этого смотрю все в норме, готов хоть сейчас в бой.

- Валер!.. Ничего, что на ты!? - Он поднял руку - значит все отлично, - давай так! Мы сейчас забываем о твоих страхах, предположениях, провалах, и начинаем действовать с нуля и вместе, - я протягиваю ему руку, - зер гуд!?

Он довольно-таки крепко сжимает мою ладонь и, с достоинством кивая в знак согласия головой, заключает этим наше с ним соглашение.

- Я рассказываю тебе о ней всё. Передаю тебе всю информацию, какая будет нам полезна: все, что знаю о ней, о ее вкусах, о ее предпочтениях, о ее слабостях. Создаю для нее такие условия, что ей будет не так зазорно встретиться с тобою и, может быть, решиться на большее, но это уже от тебя будет зависеть... - я смотрю на него и он с пониманием (понятливый черт!) вновь кивает сединами своей головы

Он кивал, а я продолжал свой монолог. "Как и что я буду делать, это уже предоставь мне, подготовка ее душевного состояния так же остается за мной, но ты будешь в курсе всех наших отношений, так что действовать будешь не в слепую. Будут вопросы - звони. Будут проблемы - звони. Будет ... - Я усмехнулся, а он понял (говорю же - понятливый), - звони..."

"Мне, кажется, именно тебя ей не хватает!.." - этими словами я вновь отшутился от вопроса, который все же он задал сам и на который у меня у самого, похоже, не было полноценного ответа. Но в доле моих слов, заключенных в эту несерьезную фразу былА все же часть ответа: я реально желал, чтобы моя жена попробовала нечто другое, новое для неё, а еще я хотел, чтобы ее порадовали хорошим большим членом! Да, да! Именно большим и хорошим в своем объеме, таким, какого не было у меня при моих среднестатистических четырнадцати на три, три с половиной в обхвате. Я хотел, чтобы она почувствовала всю прелесть этого определения "размер" не только на словах, но и на деле. Она заслужила этого, и я готов был, пожертвовав собою, преподнести ей этот подарок, который к слову сказать, по ее словам, вроде как был ей и не нужен...

Но я знал, что это лишь слова! Знал, что это лишь защита, которая строится на категоричности - нет и всё! Категоричности, которая защищает ее от пропасти, в которую, не дай Бог, упасть, и из которой неизвестно потом будет ли возможность выбраться! Она боялась себя! Боялась своего скрытого либидо, что временами нет-нет да вырывалось из своего заключения на волю, заставляя ее превращаться в потерявшую голову самку. Самку, которая раскрепощаясь, превращалась в полное страсти, желания, похоти создание, сотворенное именно для таких утех. Эти всплески были мгновениями, секундными вспышками, выплескиваясь, они тут же хоронились, забивались туда, откуда вырывались наружу, "но они были, и она была в эти моменты такой, какая она была от природы: страстная, бешеная, сумасшедшая, дикая в сексе самка, желающая получать, высасывать, грызть из последних сил холку своего самца, дабы он усладил, оплодотворил ее собой, своей мощью, своей силой... "

Оля была таковой, но прятала это в себе.

А я хотел достать это из нее, вынуть и подарить ей в знак своей любви к ней, вылечив ее таким образом от ее понятия "рамки, приличия, нормы", наградить ее свободой желания, что должна была украсить еЁ, нАшу с ней интимную жизнь. Я не мог дать ей этого, так пусть же попытается он, а уж там...

- Не хватает ей...

Я хитро улыбнулся и вышел.

2

Вечер я провел в полной прострации. Олька не раз, пристально смотря на меня, задавала один и тот же вопрос. - Что с тобой? О чем ты все думаешь?

Я передернул плечами, сбрасывая ее локотки со своих плеч.

- Ни о чем, отстань! Чего пристаешь? Все у меня нормально, все в порядке.

- Ну, милый... - её руки поползли по моим рукам вниз и она выдохнула эти слова мне в ухо. Грудь приятной упругостью принялась массировать спину. Грудь у нее была божественна: еще крепкая, несмотря на то, что она ею выкормила двоих детей, с нежной упругой кожей, обтягивающей железы, словно барабанная кожа барабан - в натяжку, в струну,- до гулкой вибрации при касании.

Да она вся была божественна: красивое итальянских черт лицо - темные выразительные карие глаза, черные брови, длинные черные ресницы, битумный волос, алые переполненные соком губы, которые своей сумасшедшей сексуальностью притягивали желания мужчин, желания впиться в них своим ртом, целовать и сминать их, заставляя делиться её с ними своим вишенным вкусом, который обязан был присутствовать в этом сгустке эротики, лишь нос... Носик у нее был "финский" - отцовских финских кровей - аккуратный, чуть курносый к низу. Но это не портило ее "Италию", а даже наоборот, придавало ее Беллучисти детскую невинность. Ноль и фаза - равно - взрыв, свет, секс, сексуальность!!! Грудь, плечи, руки, талия - все на высоте, во всем та же эротика, красота, желание - крепость, острота, ухоженность, норма параметров. Попа, бедра... тут та же история - крепость, эротика, красота, нормы. Тут все просто... Их хотелось, ОНИ просились в руки, ОНИ возбуждали, рождали фантазии... Тело грешницы с

лицом Ангела!!! Поруганная красота!!! Это была она - моя Оля.

И сейчас облепить бы эти ноги руками, изогнуть кисти и пройтись по их сухожилиям кверху, задирая халатик, облапать ягодицы, прижать её бедра к своей спине... Поцеловать склонившееся ко мне лицо, шейку, ключицу. Развернуться и, прижимая ее к себе, впиться губами в плоскость животика, чуть ниже следа резинки оттянутых книзу трусиков, пупок, уключины бедер. Целовать, целовать, целовать все это волшебство. А затем сорвать с нее защитную пленку, отбросить ажур в сторону, распеленать себя и, притянув к себе, насадить на кол! На кол её! На кол! На кол!... За её очарование! За её колдовские изгибы, формы, запах! За её издевательство надо мною. За то, что она до сих пор мучает меня, заставляя желать того, чего отрицает, что прячет за своими принципами.

Неужели, так трудно согласиться пойти на то, чего я так желаю, довериться мне и принести нам большее. Себе большее. Ведь для нее я стараюсь, её хочу видеть счастливой. Видеть, как онАА сходит с ума, как онАА кричит в голос и бьется в оргазмах, онАА, онАА, онАА... Для неё всё это, для неё!!!!

На кол её! Только не на мой, не на мой, не на мой...

"Оль, ну не сейчас... Мне сейчас не хочется. Нет сил. Прости дорогая!..."

3

Уже месяц у них не было хорошего секса. Так: раз, два и всё... Что с ним происходило, она не могла понять. Нашёл кого-то!? С ней что-то не так!? Заболел!? Что это!???

Оля склонялась к версии "нашёл шлюху".

Муж у нее был видный и далеко не скромник. Не раз доказывал ей это, втягивая ее в свои интимные авантюры. То ему это подавай! То давай так попробуем! А в последнее время совсем с катушек слетел - мужика ей чужого в постель пихает, мол, надо попробовать, вдруг понравится!?

Так почему нет!? Нашел себе какую-нибудь кикимору и с ней вместе ставит свои эксперименты, а на нее, свою жену, уже не хватает сил: "Козёл!"

Но все же ей не верилось в это. Андрюшка не такой, не может он ей изменять!!!

Но секса-то не было!!! Не было ни секса, ни отношений. Не было ничего уже месяц.

Ме-ся-ц! "Угу. Ага. Я устал. Давай позже. Спать хочу."

Месяц! "Я на футболе. Я в баре с друзьями. Я на рыбалку. Я задержусь сегодня..."

Оля в сердцах швырнула ручку, которой она только что сделала запись в учетном журнале - заполнила, сделала запись о том, что была использована ампула "Реланиума" - и с размаху швырнула в первом попавшемся направлении. Попала в дверь. Ручка ударилась о дверь и рассыпалась на три своих составляющих: паста, сама ручка, головка.

Головка!!! Оля горько усмехнулась. Головки она не видела уже ой как давнооо.

- А что это у вас тут происходит!?...- появившийся в дверном проеме Валерий удивленно улыбался, влюбленно смотря на Олю,- Ольга!? Что случилось?

Он положил перед ней на стол очередной из своих букетов (уже шестой за месяц!). И ведь словно знает, что именно такие розы ей нравятся: с таким вот именно длинным благородным стеблем, с такими шипами, того именно цвета, одним словом, "Сорт". Сорт, который ей нравился и который не так просто было найти в их городе.

Цветы положил на стол, а сам, нагнувшись, стал подбирать с пола разбросанные детали ручки: "Вы готовы!?"

Он усилил свои ухаживания уже как с месяц назад. Вот так ни с чего вдруг стал появляться в их учреждении и, конечно же, у неё чуть ли не каждый день. Приносил цветы, дарил ее любимые шоколадные конфеты с начинкой из вишни, мило и непринужденно общался, ни на чем не настаивая при этом, просто садился в кресло и рассказывал о том, о сем (оказывается, у них было много общего: фильмы, спектакли, актеры - ему нравилось все то же самое, что и ей). И даже кошки! Он был заядлым кошатником, как и она. Так же посещал выставки и даже собирался сам выставлять своего Чеширского кота на один из таких конкурсов: "Но, правда, когда он подрастет и возмужает", - говорил он, улыбаясь, и в голосе при этих словах расцветала нежность (ведь надо же так любить своего питомца!? Миилоо каак! И Оля радовалась и за него, и за его, видно, и вправду хорошего котенка).

Кота он взял каких-то еще три недели назад и, рассказывая ей о нем, предавался мечтаниям о том дне, когда его Напи (сокращённое от Наполеона) выйдет в свет. И это его отношение к тому маленькому комочку, каким должен был быть котенок, трогало, а вместе с этим заставляло Олю и менять мнение о "развратном старике Валерике". Улыбка его так же изменилась! Теперь она не раздражала Олю, а даже наоборот, была приятна ей своей открытостью. Видимо, она ошибалась на его счёт, и мужик просто реально сошел с ума, влюбившись в неё!

Слава Богу все это было теперь позади и Валерий Анатольевич, успокоившись, что и позволял себе, так это лишь легкие и приятные ей комплименты. Те, которые ей хотелось услышать, как женщине.

Вот и сейчас, стоя перед ней, возвышаясь над ней во весь свой огромный рост, он, собрав в единое целое то, что только подобрал с пола, улыбнувшись и протягивая ей ручку, в очередной раз поднял свою оценку в её глазах приятной для нее фразой: "Сегодня Вы как-то по особому выглядите! Вы поменяли цвет волос!? Да! Да!!! Точно! Чуть-чуть! Но он очень подходит вашим глазам!!!"

И как он смог заметить? Она и правда вчера была у своего визажиста и тот посоветовал ей немного подкорректировать цвет волоса, дабы войти в компромисс с ее глазами.

Вот Андрей не заметил никакого компромисса! И даже после ее слов о соотношении цвета глаз и волос, даже тогда он сказал, что не видит разницы, как было до и как выкрасили ее сейчас...

- Спасибо! Правда, хорошо!?

Оля чуть покраснела, не нужно было, наверное, отвечать на его комплимент, но ведь было приятно, что она не зря убила почти три часа своего времени на то, чтобы обрести этот чертов компромисс...

"А цветы подходят к вашим губам, -

и он снова удивил её, заставив её принять из своих рук букет, что лежал на столе, он, посмотрев на нее, заключил, - "Bel Ange и Sisey"- эти два совершенства подходят друг к другу в Вашем образе, как никогда!"

"Bel Ange и Sisey" - cорт роз и компания, выпускающая ту самую помаду, которой она пользовалась. Она любила и то, и другое и в глубине души сама замечала, что они как-то особо подходят друг к другу. Оля вновь покрылась легким румянцем. Глаза блеснули теплом...

"Ну так что, Оленька? Вы готовы сдержать свое обещание и быть моей "дамой" на выставке домашних питомцев?"

Своим вопросом он застал ее врасплох. Она как-то обещала ему составить компанию в походе на очередную выставку любимых ею и им кошек, и, оказалось, что эта очередная выставка была уже сегодня. Так-то она надеялась, что он не воспримет ее обещания всерьез и забудет об этом!!!

А пообещала она ему это на их совместном обеде - она в тот день забежала по пути с работы в своё любимое кафе, дабы перекусить (Андрей сказал, что будет поздно и поужинает на работе, дети были на каникулах и, как всегда, гостили у бабушек), поэтому стоять дома у плиты не хотелось. А он, как оказалось, очутившись так же в "своем любимом кафе", увидев ее, вошедшую и устроившуюся в дальнем углу, подсел к ней за столик.

Надо признаться, ужин тогда прошел на ура! Они много говорили, он рассказывал ей какие-то смешные вещи и истории из своей жизни. И в конце даже заплатил за неё, ни в какую не приняв её возражений! Хотя это получилось не совсем уж и невинно...

В кафе играла легкая живая музыка и он, видя ее смущение за то, что он желал за нее уплатить в знак их согласия, предложил рассчитаться с ним танцем. Было неловко, но она согласилась, ведь именно в тот день она прониклась к нему симпатией. В тот день были "кошки", на которых они были оба помешаны...

Ну, не могла она отказать этому милому кошатнику. Да и не хотела... Не хотела из-за мужа, из-за его заходов, из-за того, как он вел себя по отношению к ней в последнее время! И желая таким образом показать ему "язык", пусть и было это как-то по-детски, ну и что же!? - приняла предложенное. И они станцевали...

В том танце она почувствовала его мощь. Ту самую, над которой они смеялись с Андреем, ту, о которой рассказывали друзья Андрея... Это была правда! Он был "велик"!!!

Потом, правда, было стыдно вспоминать об этом конфузе с его стороны, о том, как танцуя и прижимая ее к себе, он, как мальчишка, возбудился и огорошил ее этим.

Ну что было, то было...

А ей было приятно!.. Как же!? Обычный танец и на тебе! Значит, она все еще женщина! Желанная хоть для кого-то!!!

Да и потом, вспоминая об этом "происшествии", она ни раз задумывалась, а какой же он на самом деле в постели??? Так! Ни в коем разе не примеряя это на себя! Просто, какой!?

- Так что, Ольга? Идем!?...

Оля звонко захлопнула журнал. Собрала в "ком" рассыпавшиеся вокруг вазы алые бутоны цветов. Склонилась над этой красотой, вдохнув дурманящий аромат природного волшебства, и весело, по-панибратски подмигнув "Валерику", бесшабашно махнув рукой, с вызовом для ТОГО третьего лица, с веселым отчаяньем в голосе, выпалила:

- А... Идем!!!

Валерий отзвонился мне, как и всегда, сразу же: "Идем на выставку, а после попробую..."

Он многозначительно помолчал.

"Вроде бы, что-то получается! По крайней мере, мне так кажется, и думаю, сегодня может случиться", - затем не мне, а уже кому-то на другом конце "провода", кому!? - он сам тут же отчитался, и от этого меня накрыло каким-то двояким чувством возбуждения и ревности - вежливо ответил,- "да, да, Ольга! Я уже договорил и весь в вашем распоряжении!"

"Ну, и вы помогите, если что..." - эту фразу шепотом соучастника он бросил мне уже в почти отключенный телефон, а затем, отключившись, оставил меня наедине с гудками и теми мыслями, что роем пчёл зашумели в моей голове.

Где-то сейчас моя жена флиртовала с другим мужиком! Пусть не флиртовала, пусть просто посещала выставку! Посещала - но была "под прицелом"! Была рядом с тем кто уже готов был ее трахнуть, залезть на неё, подмять и расцеловать ее тело, ласкать его, пользоваться им!!! И....

Я не смог оставаться там, где был в тот момент. Я хотел туда, к ним. К этой пограничной полосе!!! Он сказал, что возможно, сегодня все удастся!??? Значит, он что-то почувствовал! Что-то увидел! Значит, в ее поведении было то, что трактовалось именно так: "она сдается, тает..."

У них получилось!!!???


4

- Ты где? - Голос "пустой" и бесстрастный.

- На работе ещё...

- Долго будешь, а то я хочу на матч сходить, сегодня наши играют!?

- Иди... Я-то тут при чем?

- Не причём!?

- Нет...

Видно было, что она боролась с собой. Ей было досадно, что она должна говорить то, чего не хотела мне говорить, и эти фразы из себя она выдавливала в надежде, что я сменю тон и покажу ей, что она мне не безразлична. И тогда! Тогда бы она бросила все и помчалась домой к своему любимому мужу! В этом я был уверен. Уверен на все сто процентов.

- Ну, ладно... Все понятно...

- Что тебе понятно? - что мне было понятно, она так и не узнала, я отключился и теперь лишь наблюдал за ней.

Только бы не ушла домой. Только бы пересилила себя, свою надежду, страх...

Все же Горин не зря кивал мне в ресторане головой, он и правда готов был помогать и помог тем, что не дал сделать ей того, чего я боялся. Он, увидев ее состояние, увидев, как она мечется, как переживает, как пытается выбрать верное для себя решение, всматриваясь пустым взглядом в уже успевший погаснуть телефон, что-то сказал ей. Затем, взяв ее под руку, подвел к одному из конкурсантов, предоставив ей возможность переключиться на ту атмосферу, что царила в зале, и отодвинуть житейскую проблему на второй план. Вновь что-то шепнул ей на ушко, чуть склонившись к ее лицу. Она улыбнулась, погладила животное рукой, что-то спросила у хозяйки, улыбнулась ей, коту, Ему... Он приобнял ее, потрепал по плечу- подбодрил,- мило улыбнулся и что-то вновь произнес... Она напряглась, задумавшись, погладила кота. Посмотрела на него, на животное, снова на него и покачала головой:

"Нет!?"

О чем они говорили? Что он предложил ей? От чего она отказалась???

Вопросы, вопросы, вопросы... Они убивали. Душили. Сводили с ума... От чего она отказалась!? Не пойдет!? Куда? И приглашал ли он её вообще или это было что-то другое!???

Но он вновь что-то сказал ей и она, улыбнувшись в ответ, протянула ему руку, которую он чуть дольше, чем нужно было, придержал в своей ладони.

Слава Богу, ее не отпугнуло это и она, позволив себя даже приобнять, вышла с ним в холл, а затем в гардероб.

Ушли они вместе! Джентельмен помог ей надеть курточку. Подержал сумочку, пока она, заглядывая в зеркальце, пробежалась по мордашке помадкой, покусала губки, оправила ворот тонкого свитера. Все стоял, безропотно поджав "лапки", пока она не застегнула молнию на курточке, упрятав тем самым от джентельмена, весь вечер незаметно пялившегося на этот участок ее тела, сводящую того, да и как я заметил, большую часть мужской половины залы своей великолепной выпуклостью с ума, грудь. Затем Оля забрала сумочку. Взяла его под руку... Бляяяяя!!! СамААА!!! Под Ру-ку!!!

И всё!!!...

Они прошли в каких-то паре метров от меня. Он ей что-то рассказывал, она смеялась... И когда за ними закрылась дверь, на меня обрушилась вся вселенная: "Неужели???? - и весь смрад животного мира этого заведения,- как так-то???"

Оля, опустив руки, продолжала сжимать в одной из рук разрывающийся короткими гудками телефон, тупо смотрела в паркет пола прихожей Горина.

- Я не могу сейчас! Какой "приди домой"!??? Какой, нафиг, Оля, "соскучилась"??? У меня хоккей!!! Еще два периода!!! Наши давят этих "Львят"...

- Олеее! Олеее, олеее...

- Андрюх, ну что ты?

- Андрюшкаааа!...

Хоккей! Хоккей! Хоккей!... Ему нужен хоккей, а не она!!! Не она- его жена! Его Оля! Мать его детей! Хоккей - и плевать, где она, с кем она!!!

У него друзья: " - Андрюх, что ты?"...

Какие-то бабы: " - Андрюшкааа!"...

А она............!???

На плечи Оли легли тяжелые руки. Они легко сжали плечи, говоря этим: "Не растраивайся. Я тут. Все ещё с тобой и не отказываюсь от своих намерений, хоть ты и отказала мне, пренебрегла мною."

А почему? Почему она пренебрегает им!?...

Он ее уважает! Он ее боготворит! Любит! Хочет в конце концов! Хочет как женщину, как свою мечту! И хочет бороться за нее, добиваться её!!! Ведь не зря он позвал ее к себе! Не зря угадывает ее желания, ее слабости! Он делает все, что может! Старается изо всех сил! Вот и оказавшись тут, в его квартире, куда он позвал ее лишь показать своего чертенка, этого милого Чешира - "опять же ее любимая порода!" - он, позаботившись о ней, догадываясь, что она все равно откажет ему, купил именно то вино, которое она любит, от которого она чувствует в себе прилив сил, энергии, счастья. Он все делает для неё!!! Все и всегда!!!

- Дай вина!

Вино было у него с собой - бутылка и фужер! Опять он угадал, чего она захочет! Опять все предусмотрел!

Заметил ли он её "ты"? Ведь она ему тыкнула впервые... Всегда было "Вы","Вас", "к Вам". Заметил, конечно... Он ведь все замечает!!!...

Он налил. Вложил фужер в ее руку. Поставил бутылку на пол... И...

Вернул руки на её плечи...

Она пила вино маленькими глоточками, оттягивая тот момент, когда все случится, а он стоял за ее спиной и дышал ей в макушку. Она выпила пол фужера когда он решился окончательно и его руки, расстегнув молнию куртки, что она успела уже и застегнуть, уходя от него, от его предложения остаться у него в качестве любовницы, подарив ему этим надежду на дальнейшее существование как обретшего смысл жизни мужчины на заре заката, медленно наслаждались тем, на чем нашли свой приют.

Она решила уйти. Но муж!!! Муж все перевернул!!! Своей пустотой сломал её, не дав уйти ей из этой квартиры...

Он не торопился. Он давал ей привыкнуть. Он, как и всегда, был на высоте и знал, что ей было нужно, а ей нужно было решиться, решить для себя: "нужно ли ей это!? стоит ли это того!?",- и своим пониманием её, её как женщины, как матери, как мужней жены, как необычной женщины, он дал положительный результат для себя и для неё...

Его руки еще нежились поверх свитера, что прикрывал ее животик, они еще поднялись лишь только выше ее пупка, только еще начинали приближаться туда, куда стремились, все более и более, отвоевывая нейтральную территорию под теми холмами, что так притягивали его взгляд там на конкурсе этих пушистых чудес (она заметила это сразу), когда она выронила из руки все еще зажатый в ладони телефон и повернула к нему свое личико. Наверное, в ее глазах ещё очень хорошо читалась боль, обида и страх, потому как он вместо того, чтобы сразу же впиться в ее губы и, обхватив грудь, забрать себе то, к чему стремился, лишь тихонько поцеловал ее в носик и нежно улыбнувшись прошептал: "Я правильно понял?"

И тут же, выхватив ответ из выражения её лица, глаз, поцеловал ее в губы. Коротко! Осторожно! Приложился - накрыл своими губами - укусил верхнюю губку - щёлкнул ею, отпуская, возвращая назад - и отступил... И снова то же самое: короткий укус - оттянутая губка - влажный щелчок - откат.

Он ласково "клевал" ее и вытаскивал этими самыми укусами из нее память. Заставляя чувствовать нежный подход к себе, заставлял понять её, что она права и не делает ничего противозаконного. Поцелуи - и одно плечико освобождено от куртки, поцелуи - и второе плечико укрывает лишь вязка свитера.

Его руки аккуратно и не спеша, уверенно и по-мужски, не ошибаясь при этом ни на мгновение, сделали первый шаг к его мечте и, скинув первую вещь со своего идола красоты, со своей богини вот так запросто, освободили от скорлупы и ту грань его обреченности, в которую его уже одели эти безответные многолетние ухаживания, страдания, крахи и ночи фантазий о ней... Больше этого не было. Больше этого не будет.

Сильные руки, легко оторвав ее от пола, подняли и прижали к телу своего хозяина. Оля, словно маленькая, стыдливо уткнувшись, спряталась носиком в грудь, от которой исходил запах хорошего парфюма. Она вжалась в Горина так, как когда-то в детстве вжималась в своего отца, тогда, когда обижаясь на что-либо или на кого-либо, она, прячась на груди этого дорогого для нее человека, успокаивалась, зная, что тут ее больше никто и никогда не обидит и не заставит страдать.

Ее отнесли на кровать. Так же легко, как и подняли, опустили на мягкое ложе. Поцеловали в щёчку. С любовью провели по волосам. КАК ПАПА!!!...

Кровать провалилась своим пухом и рядом с ней лег тот, кто был ей сейчас за отца, кто должен был защитить ее от свалившегося на нее отчаяния, забрать ее боль на себя, решить за нее, как быть дальше... И она, благодаря его, провела рукой по руке того, чья ладонь была уже там, где начиналась ее обыденная чистота, которую она всю жизнь так усердно прятала от взглядов чужих ей мужчин.

Ладонь прошлась по бедрам, опустилась на пах, заставив его дернуться, чуть поджать под себя "ножки", нырнула под линии, составляющие три угла, прошлась пальцами по двойной защите ее личного, прижимая джинс штанов к шёлку трусиков,

а трусики - к женщине. Оля, чуть сжав пальцы, потянула руку кверху. Она еще боялась, еще не была готова.

Он послушался. Но взамен того, что он сделал для нее, он забрал другое:

пуговка пояска щелкнула, освободив Олин животик от давления, что придавала застежка джинс. Тихое "вжжжикк" и легкость появилась уже во всем тазе бедер, а свежесть воздуха квартиры приласкала тело под тем белоснежным лоскутком, что открылся для взгляда Валерия, когда джинсы, разойдясь в улыбку, блеснули для него своим белоснежным зевом.

Он все делал сам. В его руках оказалась та, которая ничего не должна была делать. Которая, ни делая ничего, уже делала его счастливейшим на свете человеком.

Джинсы сползли сначала с одного крыла таза, затем с другого. Валерий встал на колени и рывками: один край, другой, одно бедро, другое, ниже один край, другой - освободил свою нимфу от того, что им обоим было не нужно. И вот она лежит перед ним в одних трусиках. Ольга в трусиках!!! Ольга Александровна без своего халата! Без своего костюма! Без чего-либо, что скрывало всегда ее красоту перед ним!!!

Она красива, точно так, как он себе и представлял. Линии ее бедер шикарны и милы одновременно. Они так свежи, словно у нее кожа молодой девчёнки. Кожа матовая и подтянутая. Ни малейшего следа возраста, каких-либо изъянов. Сок. Мощь. Эротика. Секс. И все это ему подано под белым соусом милых трусиков, что режут глаз нежным холмом женственности. Его рука ложится на этот холм... Это драгоценность... Его кольцо всевластия... Он Голлум, что нашёл его... Это его колечкоооо... ЕгО ПрЕлесть...

Оля сдалась и молча лежала перед ним. Ей нечего было ему сказать. Нечем ответить. И она старалась просто привыкнуть. Привыкнуть к новой для нее роли - роли любовницы. - Он предложил ей провести с ним вечер, она отказала ему. Он предложил ей проведать своего кота, просто проведать, она согласилась,. Он предложил ей свою любовь, она отказалась и уже собралась уйти. Он вновь предложил ей... и она...



ynter73@mail.ru