Юлия Валерьевна в свои 42 года успела дважды побывать в неудачных браках, вырастить двоих дочерей от первого из них. При этом, несмотря на скромную зарплату учительницы музыки и тяжёлую долю матери-одиночки, она умудрялась сохранять позитивный взгляд на жизнь, ухаживать за собой и вывести в люди дочерей, оставаясь очень даже привлекательной.

Не раз, идя по улице, она замечала на себе взгляды не только взрослых мужчин, но и молодых ребят. А посмотреть было на что: бурятское происхождение дало Юле (в семье её звали настоящим именем — Юмсун) круглое азиатское личико с пухлыми губами и изумительными раскосыми тёмными глазами. Полное телосложение ни разу не портило её, а наделило зримыми «преимуществами» 4-го размера спереди и 54-го — сзади.

Юля, видя красоту своего тела и внимание мужчин, старалась подчеркнуть эти преимущества облегающими свитерами, платьями и юбками. Её полные ножки большую часть года обтягивала шелковистая ткань колгот. Красоту глаз, пальчиков и губ раскрывала яркая косметика.

В общем, героиня рассказа соответствовала своему имени на все 100 процентов: по-бурятски Юмсун означает «королева-мать». А она была красивой достойной женщиной и прекрасной матерью, воспитавшей без отца двух дочерей и не скатившейся в регулярный привод домой мужиков.

«Вишенкой на торте» и немаловажной частью образа этой восточной красавицы было бельё, несмотря на то, что видел эту деталь гардероба далеко не все. Юля не носила прозрачных кружев, стрингов и тому подобного. При её комплекции это было бы глупо. К тому же она понимала, что именно ей по-настоящему идёт и что задача белья — будить фантазии.

Её «основным вооружением» были классические трусики-слипы или трусики-макси с высокой посадкой, закрытые бюстгальтеры, подчёркивающие её пышный бюст, а по особым случаям, когда фасон наряда подразумевал наличие у его хозяйки идеальных форм и подчёркивал их — утягивающие трусики и панталоны, а также «кофточки-купальники» с застёжками на самом сокровенном месте (речь идёт о боди).

Также Юлия не понимала эпиляции подмышек и сокровенного треугольника. Подмышки она брила только летом, а осенью и зимой там был милый чёрный пушок, который она иногда рассматривала в зеркале, задрав пухлые округлые руки, чтобы нанести дезодорант. Также она любовалась своей «киской», густо покрытой чёрными кудряшками.

Утром, собираясь на работу, перед тем, как надеть чистые красивые трусики, она проводила пальчиками по пухлым правильной формы губкам, затем натягивала трусики на животик красивым характерным дамским приседанием и, наконец, приминала касающийся «киски» лоскуток трусиков, чтобы они лучше сидели (так тоже делают многие дамы). Часто под тонкой тканью трусиков были виден чёрный треугольничек, а по краям можно было видеть отдельные волосинки, что тоже очень нравилось Юле.

Вечером же, принимая душ, Юля садилась на корточки и промывала интимной пенкой свою кудряшку. Раз в несколько дней в такие моменты она вспоминала о «запретном плоде» — учениках, с которыми она занималась в те дни в частном порядке. От этих мыслей Юля начинала ласкать пальцами свой «бутончик», он набухал, её накрывала волна удовольствия, она аккуратно просовывала пальцы поглубже, брала душ и направляла струю туда… Кончалось всё бурным оргазмом. Но за долгие годы Юля изголодалась по мужскому телу. И всё чаще она стала думать о своих учениках, особенно об одном из них — робком и молчаливом Мише…

Когда ласки в душе стали ежедневными, а после занятий с Мишей на трусиках стали появляться характерные пятна, Юля поняла, что пропала. Она и горевала, и кайфовала, и всё больше в её голове зудела безумная и запретная мысль: пригласить Мишу к себе домой на «дополнительные занятия»…

Продолжение следует!