Когда я вернулся, то выскочившие Света и Виктория громко ахнули, синхронно прижав руки к лицу - я сейчас явно был похож на вурдалака, в охотку попившего свежей кровушки. Ну ещё бы! От таких "приключения" нужно держаться подальше!

- Света, даймне мыло и полотенце,- попросил я хриплым голосом. Света вновь ахнула и умчалась в комнату. И, вскоре вернувшись, не приближаясь близко ко мне, передала. А Виктория явно всё прочувствовала и тихо спросила:

- Сколько их было? И все двухсотые?

- Пятеро. Уже все в краях счастливой охоты они, дорогая. Вызывай опергруппу и вновь в кровать. Тебя ещё нужно обследовать, с шути с этим, - я пошёл в летний душ, а Света стояла с открытым ртом и вытаращенными глазами...

Пока я мылся, то вновь вспоминал всё, что было...

чуть в стороне от широкой тропы, в окружении деревьев виднелся «рафик» с красными крестами. И эта высокая девушка машет руками как ветрянная мельница... Я уже не бежал, а медленно шёл к "рафику", настраиваясь на бой. Оттуда прямо веяла сильная отрицательная энергия! А к нам уже спешила медсестра с накинутым на куртку, белым халатом.

- Колдун, посмотри больного, а то мы немного растерялись, - точно врёт!

Оп-па! Навстречу нам уже шагал серьезный мужчина в белом халате, накинутом на верхнюю одежду. Но морда какая - явный уголовник!
— Да вы не волнуйтесь, ей уже лучше, — успокаивала меня сестричка своим коварным, таким журчащим, как весенний ручеёк голосом,

Работаем! Мне в поясницу уткнулся пистолет, а меня поволокли к машине, где поджидал ещё один «медбрат» — высокий, худой и сутулый парень тоже точно бандитской наружности. Я попытался дернуться, но быстро получил рукоятью по голове и почувствовал, как вниз, на лоб, а потом на висок потекло что-то теплое и липкое. Меня торопливо обшарили. "Он пустой", - ухмыльнулся мужчина.

А ведь он не щелкнул предохранителем, - сообразил я. И, резко повернувшись, вырвал "ПМ" из его руки, что он не ожидал. Предохранитель, ствол в голову бандита. Мужик, теперь не упирающий в меня ствол, упал как подкошенный, плеснув кровью мне в лицо. Разворот, ствол вновь рявкнул, и голова шофера, выскочившего из кабины, дернулась, разбрызгивая во все стороны кровавые капли.

Да что они, озверели, что ли? Эта "медсестра" попыталась ударить меня в горло, но... Я ударил её на долю секунды позже, хлестко рубанув костяшкой указательного пальца в висок. Раздался чуть слышный хруст, и эта фальшивая медичка сложилась как карточный домик, у самой земли опрокинувшись на спину.

Из "рафика" выскочили ещё двое, но с кастетами и ножами. Ха, точно как в анекдоте про Чапаева, когда на Петьку ринулся мастер карате. С голой пяткой на шашку! И тут вышло почти также - два приглушённых выстрела, "ПМ" полыхнул огнем, и на белом халате каждого расцвели две алые кляксы, ну и соответственно - у каждого во лбу появилось по дополнительному отверстию. Как шутили у нас - надо было им лбы зелёнкой намазать, чтобы пуля не занесла микробы в мозг. Но мне было не до шуток! Я не жадный - каждому по 9 на 18!

Вернувшись из душа в одних трусах, я переоделся и, одев халат, вновь стал почти скромным интерном. И вскоре мы сидели за завтраком. Я ел с большим аппетитом, раз костлявая прошла мимо, а девушки чуть ковырялись в тарелках.

- Так, поели. Света, иди на приём, Виктория - иди на почту звонить, а я буду готовить вкусный ужин. С вином. Вы не пожалеете, милые дамы. Так, как сказал наш генсек:

- Цели ясны, задачи определены, за работу, товарищи! И почему сидим, никому по попке получить не хочется? Вперёд и с песней!

Сентябрь. Осенью даже не пахло...
Хотя нет, запах осени как раз присутствовал. Такой немного пьянящий запах увядающей травы, которая еще зеленится, еще тянется вверх, но с каждым днем все меньше и меньше. Утренняя роса не наполняет ее жизнью, а, скорее, медленно убивает своим холодом, готовя к неизбежной скорой встрече с ледяным ветром и снегом. И трава, понимая это, стелется по земле, не делая попыток снова полностью воспрянуть... Хотя днём очень даже жарко...

Я зажарил на большой сковороде кусочки говядины типа гуляша с луком, потом в большом чугунном горшке два бульонных кубика, туда зажаренное говяжье мясо, чеснок, лаврушку, томатного острого соуса столовую ложку и, самое главное - кусочки солёных огурцов. Ну и тушить 40 минут. И за это время сварил макароны. Открыл крышку чугунного горшка - на чудесный запах Света прибежала.

Заскочила к нам и Настя, мол на запах пришла, председателем, зашёл, так страстно принюхавшись, потом и уставшая опергруппа. О! - все просили добавки и буквально вылизывали тарелки. И после обеда - то ли допрос, то ли опрос. А я поюморил:

- Готов к чистосердечному признанию. Сколько там их было? Пятеро! Так я их всех скальпелем и пинцетом, - председатель сразу стал ржать, видимо представив, как я гоняюсь за бандитами со скальпелем. О, ещё и одна женщина молодая. Нет, женщин я убивать не стану. Изнасиловать тоже, не так воспитан. И денег не смогу предложить, сами понимаете. И какой оклад у нищего интерна, я я сделал вид, что смахнул скупую слезу. Да какие у меня деньги - всего триста тысяч, - подумал я. По сравнению с Ротшильдом я точно нищий.

- Опять висяк, - опергруппа уехала. А Вике ещё уколы, Света ушла в свой новый дом. Вечереет, и мы вдвоём сидим на диване.

- Виталий, а ты кто? Я чувствую твою внутреннюю силу, ты можешь и лечить и убивать. И сколько тебе лет? - Пятьдесят четыре, милая Вика... Молчим оба.

Просто сидим на диване, и смотрим друг на друга. Просто смотрим. Ни слова, ни движения. Лишь два взгляда смотрящих друг сквозь друга. Мы оба что-то ощущаем, но не понимаем что. В самой далёкой глубине её глаз я замечаю какую-то тихую растерянность. Внешне же мы просто наблюдаем друг за другом, за собой и за тишиной, возникшей между нами. Она уже ощущается, как нечто сущее. Будто её можно потрогать или взвалить на плечи и унести. Она родилась между нами. И теперь растёт подобно прозрачному невидимому шару, окутывая нас и закрывая от внешнего мира. И это было так сладко, так волновало наши сердца...

— Виталий, ты меня постоянно удивляешь. У тебя такой взгляд взрослого мужчины. Вот мою руку взял и целуешь мои пальчики, а я отнять руку не могу и вся дрожу... Прямо как кисель вся стала... Ой, не нужно, - я поцеловал её в губы, а она, закинув руки мне на шею страстно мне ответила.

— Ладно, Вика, я пойду, - я с трудом поднялся, мой член стоял, как каменный. А она обхватила мои ноги и тихи прошептала - "Достань..."

Вика смотрела на мой член, как завороженная, испытывая непреодолимое желание опуститься на колени, ротик ее приоткрылся, аккуратный язычок прошелся по мгновенно пересохшим губам. И, казалось, еще несколько секунд и член войдет в ее страждущий рот, она всхлипнет коротко от удовольствия и сделает этому красавчику интерну такой минет, что он, кончая с наслаждением в ее такой манящий сладкий ротик, не удержится и скажет:

- Это была сказка...

Наша сказка повторилась ещё и утром