Несмотря на то, что законы гарема запрещали бить невольниц по подошвам, Ситт-Ханум приказала связать Эсму и приготовить к этому наказанию. Как смела она, презренная рабыня, в чьи обязанности входило услаждать султана танцами живота, принять участие в интригах против нее, неоспоримой фаворитки Сераля? Эсма была поймана доверенным евнухом Ситт-Ханум, Аюбом, с письмом к ее давней сопернице, возглавлявшей "материнскую партию" гарема, Айхан-Ханум. Эсма сумела перехитрить этого болвана Аюба, и съела письмо до того, как оно было прочитано. Доставленная пред очи Ситт-Ханум и допрошенная, она нагло отрицала свое причастие к готовящемуся заговору и наотрез отказалась говорить, что было написано в уничтоженном письме. Ситт-Ханум очень была взбешена, виданное ли дело: мало того, что эта девка схвачена с поличным, она еще и нагло врет ей в глаза. Нет, решительно настало время показать раз и навсегда кто истинная хозяйка гарема, иначе они тут совсем от рук отобьются.
     - Сейчас ты будешь наказана, Эсма, - сказала Ситт-Ханум. - Тебя будут бить по пяткам, покуда ты не расскажешь всю правду и не выдашь нам зачинщиком заговора.
     - О, госпожа, - ответила Эсма. - Наш господин запрещает наказывать по подошвам, и ты это знаешь.
     - Ах ты сука бесстыжая, - воскликнула Ситт-Ханум, отвесив рабыне пощечину. - Ты будешь меня учить? Ты? Хорошо, что султан сейчас на охоте, а то бы он приказал мне тебя огнем пытать, не то, что по пяткам бить! Эй! Позвать сюда Махриму!
     Повинуясь приказанию госпожи, читчица Корана и подавальщица шербета побежали искать феррашку Махриму, в обязанности которой входило застилать постель госпожи и наказывать провинившихся наложниц.
     - Мы зря теряем время, - сказала Ситт-Ханум, - раздевайся.
     Эсма стала развязывать пояс, заплакала:
     - Госпожа, повелите наказать меня по заду! Прошу вас!
     - Ах вот ты как запела! Нет, голубушка, Махрима будет пороть тебя по пяткам, пока у тебя кровь из-под ногтей не пойдет. Или пока не дашь нам показания.
     Продолжая всхлипывать, Эсма сняла пояс, спустила шаровары, сняла через голову антеры и шелковую блузку. Несмотря на злость Ситт-Хинум невольно залюбовалась ее телом: нежный сильный живот, покатые плечи, полновесные груди. А бедрам этой презренной могли позавидовать и заоблачные пери. Тем хуже для нее! Никто не может затмить красоту Ситт-Ханум, не одной красавице Стамбула сие не позволено. Между тем, разбуженная служанками, в комнату госпожу вошла феррашка Махрима: дебелая старуха, облаченная в ночную рубаху, с довольно зверским лицом.
     - Махрима, эту девушку надо наказать, - приказала Ситт-Ханум.
     - Как будем наказывать моя госпожа? - подобострастно спросила феррашка
     - Свяжи эту шлюху и бей ее по пяткам!
     Махрима подошла к Эсме и сказала:
     - Сними туфли, ты что, глухая?
     Девушка сняла с ног легкие туфли без задников. Махрима также приказала ей снять все украшения: сережки, ожерелья с ног и рук, бусы, перстни.
     - Правильно, Махрима, - одобрила ее Ситт-Ханум. - Надо обыскать ее хорошенько!
     Ворча, старая феррашка приказала танцовщице лечь на спину, связала ей сначала руки, потом ступни ног, под веревку продела палку.
     - Эй, Наиме, Зера! - кликнула Ситт-Ханум девушек-служанок, - вы обе держите палку, а ты Алев держи ее за волосы.
     Алев уселась по-турецки у головы Эсмы, намотала себе на руку ее длинные черные волосы. Наиме и Зера встали по бокам, взялись за оба конца длинной палки, приподняли голые ноги танцовщицы вверх. Махрима взяла в руку увесистую деревянную дубинку, которую в Серале использовали для битья по подошвам. Наказание это применялось в исключительных случаях: за воровство, порчу имущества султана и тому подобные проступки.
     - Нет, Махрима, погоди, - вмешалась Ситт-Ханум. - Так не годится. Если мы ей сломаем что-нибудь, господин расстроится. Знаешь что? Бей ее розгой.
     Старуха взяла в руку гибкую розгу из ротанга, пробуя ее, рассекла воздух, лежащая на полу девушка вздрогнула.
     - Чего дергаешься? - спросила старуха. - Я тебя и не била еще!
     Ситт-Ханум удобно откинулась на подушки, приказала подать чубук и кофе. Махнула рукой:
     - Начинайте!
     Махрима примерилась и со свистом нанесла первый удар. На подошвах наказуемой образовалась красная полоса, она вытянула носок и громко застонала. Махрима попросила у Наиме и Зеры поднять ноги Эсмы чуть выше, размахнулась и ударила еще раз, на этот раз Эсма громко закричала:
     - Нет! Пощадите, я не выдержу.
     Ситт-Ханум жестом остановила Махрима:
     - Говори, что было в письме!
     - Нет, я не могу этого рассказать!
     - Махрима!
     Допрос продолжался. Старуха-феррашка размахивалась и наносила увесистые удары, Эсма кричала, клялась, что не знает, что было в письме. Примерно на десятом ударе девушка крикнула:
     - Хватить бить! Я расскажу!
     Избиение остановилось. Ситт-Ханум отложила чубук в сторону:
     - Ну, рассказывай!
     Девушка всхлипнула, пошевелила пальцами битых ступней.
     - Нет, мне нечего вам говорить.
     - А ну-ка, Махрима, всыпь этой лгунье еще! - злобно крикнула Ситт-Ханум.
     Феррашка продолжала экзекуцию с удвоенной силой. Она наносила удары по пяткам, по подошвам и по пальцам ног Эсмы, делая короткие паузы между ударами. Танцовщица пыталась двигать связанными ногами, насколько ей позволяли путы, но все удары опытной Махримы достигали цели. Девушка уже не кричала, а только стонала негромко и пыталась вытянуть ступни вверх после каждого удара. Алев, держащая допрашиваемую за волосы, сказала:
     - Госпожа, она лишилась чувств!
     Махрима опустила розгу, вопросительно поглядела на госпожу.
     - Чего стоишь как истукан, неси воду, приведите ее в чувство! Вам что, все объяснять надо? Ума не приложу, как вы тут обходитесь, когда я отлучаюсь!
     Девушки опус