Сказать, что я не знала, что со мной происходит, значит, ничего не сказать. Я все же могла анализировать обстановку, но не могла ничего делать, как будто из меня вынули стержень. Исчезла способность к самозащите, возможность оценивать, контролировать и моментально реагировать на опасность. Я этого не могла, во мне это просто пропало, как будто его и не было, я не могла ни с чем сравнить это состояние, просто не с чем было, и поэтому оставалась совершенно спокойной.

     * * *

     Голова не кружилась и не гудела, внутри не тошнило и на горло ничего не давило, но мысли? Да их просто и не было. Я не испугалась этого состояния, так бывало со мной, когда хотелось просто отдохнуть, ни о чем не думать, просто отдыхать и все. Так вот и сейчас, мыслей не было и ничего взамен тоже, ни действий, ни эмоций, вообще ничего.
     Я чувствовала, что лежу на какой-то плоскости, что она достаточно высока, поскольку мои ноги свисали и не касались пола. Я пошевелила ими, постаралась вытянуть кончики пальцев. Так и есть, это, наверное, стол. Люстра висела прямо над головой, и ее яркие лампочки резали мне глаза. Закрыв веки, я продолжала видеть желтые пятна, они то прыгали, то медленно плавали, сквозь веки я видела эту люстру. Мне ничего не хотелось делать, только лежать и все.
     Где-то еще шумела музыка, лишь она напоминала мне о сегодняшней вечеринке, как меня пригласила к себе Татьяна. С ней мы учились еще в девятом классе, но после того как я переехала в другой микрорайон, мы на некоторое время расстались, но недавно снова встретились, и вот я у нее. Она была одной из моих лучших подружек, были времена, когда мы не только ссорились, но и даже дрались, а после плакали и мирились. Глупости все это.
     Мысли путались, они прыгали с одного жизненного сюжета на другой, мне лезло в голову, то, как мы ездили в колхоз на уборку моркови, то тот момент, когда я лежала в больнице на операции, мне удаляли аппендикс; то еще всякая чушь. Как будто в моей памяти листали страницы, и все ни как не могли найти нужную главу.
     Я сжала сильней веки в надежде вытеснить этот кавардак в голове. Шевеление притихло, но не прекратилось. Мое безвольное тело раскисло, хотелось просто раствориться в себе. Шум вечеринки не прекращался, но мне совершенно не хотелось идти туда. И странно. Странно, что здесь никого нет, ведь у Татьяны только три комнаты, а гостей пришло очень много, пришлось сваливать одежду прямо на кровать. Наверное, это комната ее родителей, поэтому сюда никто и не заходит. От этой мысли стало очень приятно, значит можно немного отдохнуть, но этот свет, как же он мешает.
     Как я попала вообще сюда, вот только что танцевала, смеялась, еще с Валеркой спорила, и вот я уже здесь? Что случилось? Не может быть, что я так много выпила, нет, только два фужера. И почему здесь? Какая-то ерунда, надо вставать, а то Татьяна обидится.

     * * *

     Но руки не хотели слушаться, они очень вяло прореагировали на ее желание встать, лишь слегка коснулись живота и снова безвольно легли на стол, ноги качнулись и затихли. Вот черт. Тяжелая мысль проползла по ее сознанию. Ладно, сейчас отдохну и после. Мысли запутались, ей снова стало совершенно все равно, что происходит вокруг. Глубоко вдохнув, она расслабилась.
     Она услышала далекий щелчок, кто-то был рядом, она слышала как кто-то прошел совсем рядом, ощутила слабый ветерок создаваемый его движением. Глаза не хотелись открываться, как будто она находилась в глубоком сне, и веки не намерены были ей подчиняться, они давили вниз, как будто склеились. Она попыталась еще раз их приоткрыть, но они не поддавались, ее власть над ними была почему-то прекращена: как будто перерезали кабель электропитания, веки даже не шевелились. Еще раз попыталась это сделать, но ничего не получалось, и тогда она оставила эти безнадежные попытки.
     Кто-то прошел совсем рядом, она его ощутила, ей показалось, что это женщина, походка было очень плавной, осторожной, как будто боялись потревожить ее. Еле уловимый шум одежды, она затруднялась порой определить, где она, да и важно ли это, ей было все равно. Мысли так же блуждали где-то очень далеко, как будто ее сознание перенеслось отсюда в ее далекое прошлое, она пыталась понять, что там в ней происходит. Но мысли скользили как что-то гладкое и неуловимое, она не могла на них сосредоточиться, они все убегали от нее и убегали.
     Тело, так же как и мысли, не чувствовали ничего, она не почувствовала как кто-то прикоснулся к ней, сперва ее ладони, затем ее плеча. Она не реагировала на эти прикосновения, как будто их и не было. Ее сознание было где-то глубоко в ней.
     Чья-то теплая рука коснулась ее лица, это робкое прикосновение было нежным, но она его ощутила, и голова чуть заметно дернулась, как бы давая ответ на это касание. Оно снова коснулось щеки, и ее шея чуть-чуть вытянулась, как бы подставляя себя под это прикосновение. Пальчик коснулся ее губ. Легкий воздушный поцелуй был ответом на это дерзкое касание. Теплые ладошки обхватили ее щечки, голова выпрямилась, шея приподняла подбородок. Ладошки потянулись к ее сережкам, коснулись их и заскользили дальше вдоль волос. Она почувствовала, как волосы зашуршали между пальцами, как потянулись вслед за ними.
     Но ей было все равно, мысли отсутствовали, отсутствовало желание, отсутствовало все. Только тело еще могло вспомнить былые прикосновения, былую ласку и нежность, оно пыталось само ответить на те прикосновения, но только лишь пыталось, оно не могло ничего сделать без своего хозяина, без ее воли.
     Ей казалось, что это не к ней прикасаются, в душе она была не против, кто бы это ни был, все равно: вакуум, пустота, безразличие, сон. Она перестала чувствовать эти прикосновения, ей было все равно. Они были где-то вокруг, с одной стороны они ей мешали, как летом назойливая муха, но в то же время и нет, ведь они не были навязчивыми, что бы бунтовать и отмахиваться от них, они просто были.
     На какой-то момент она провалилась, ее сознание покинуло ее, но медленно, очень нехотя вернулось, тем самым, говоря: ты не бойся, я с тобой. Ладоней не было, было только тепло, оно шло откуда-то изнутри. Оно жаром касалось ее души, и опять ничего не было, только пустота как в бесконечном космосе, только пустота и все.
     Время имеет начало и не имеет конца, у него нет начала, но есть конец, что такое время? Сплошная прямая между двумя точками, или бесконечная от одной точки к этой же самой? Что такое время? Кто знает? Может, мы всегда возвращаемся к начальному пути, и, в сущности, ни куда и не идем, у него нет ничего впереди, но и нет уже ничего позади. Проклевывается цветок, опадает листва, планета делает оборот вокруг своего светила, а звезда медленно и в то же время с бешеной скоростью мчится во Вселенной. Взрываются галактики, превращаясь ни во что, из этого ничто возрождается новая жизнь. Время стоит, ему ничего не подвластно, ему все равно, что происходит и где, оно само за себя.
     Ладони сжали щеки и скользнули вниз. Шея прогнулась, показывая свою беззащитность, голова, потеряв опору в виде ладоней, слегка повернулась набок. Пальцы осторожно обхватили горло. Она доверяла им, сама не зная почему, но просто доверяла. Она попыталась еще раз приоткрыть глаза, но в очередной раз ей это не удалось, они ее просто не слышали, они спали.
     Ладони отпустили шею, коснулись ключицы и, не задерживаясь ни на одно мгновение, скользнули к груди. У нее внутри что-то екнуло, но, тут же пропало, растворилось, поглотилось огромной пустотой, и снова ничего, она осталась наблюдателем за самой собой. Ладони легли на грудь. Сквозь ткань одежды она чувствовала их тепло. Они сжали грудь, но сжимать в принципе было нечего. С детства она росла подростком, носила мальчишечьи прически, носила брюки, ее характер был как у настоящего парня, и наверное по этому у нее была грудь такая маленькая, как у мальчика. Раньше она этим гордилась, но со временем начала стесняться, что все не так как у всех ее подружек, и потому старалась надевать одежду с кружевами, как бы маскируя свой женский недостаток.
     Пальцы попытались еще раз сгрести то, что было под одеждой, но под кружевами оставались только слабые бугорки, что только издалека могли сойти за женскую грудь. На эти действия ее тело прореагировала, оно слегка качнулось, как бы говоря тем самым, что ему это очень неприятно. В этот раз пальцы уже не сжимали ее тело, лишь пробежали, чуть касаясь. И в этот раз тело снова ответило. В место неприязни, она вздохнула глубоко, всей грудью. Пальцы ощутили два твердых бугорка. Чуть сжали их, и она снова вдохнула, как бы стараясь тем самым увеличить свою грудь. Пальцы почувствовали, как соски выросли, они буквально торчали, они были жесткими, а по сравнению с самой грудью просто огромными.
     Она лежала с закрытыми глазами и ничего не чувствовала, ее ватное тело почему-то еще могло на что-то реагировать, но только не она, не ее душа и эмоции. Ни что в ней не говорило, все молчало. Ее не раздирало любопытство, ей не хотелось продолжения, но в то же время и не хотелось сопротивляться, совсем ничего. Она хотела лишь знать, кто это? Она еще раз попыталась приоткрыть веки. Но они стали еще тяжелее, как будто их склеили. Она смогла с большим трудом повернуть прямо голову, пошевелить бровями. Ей удалось восстановить контроль над бровями, она изо всех сил повела их вверх. Веки, что так плотно сжимались, нехотя разошлись, она смогла теперь и ими управлять, но это давалась с огромным трудом.
     Мягкие пальцы еще раз коснулись сосков, только они реагировали на движения, ткань их смягчала, но остальное тело оставалось безучастным. Ладони заскользили вдоль тела, они нагло коснулись живота и без малейшей церемонии потянули блузку из-за пояса юбки. Не стали ее расстегивать, только скользнули под ткань. Кожа ощутила тепло ладоней и в ответ на это моментально покрылась гусиной кожей.
     Тепло. Одна мысль скользнула в ее голове, от этой мысли ее веки вновь прикрылись. Тепло распространилось по всему телу, но тут же волной вернулось к животу. Ладони, приподняв ткань блузки, скользнули к самой груди. В этом случае она оказалась совершенно беззащитной, ее уже ничто не скрывало, даже эта тонкая ткань.
     Тяжелый вдох. Что это? Знак уйди, покинь меня, убирайся или нет, постой, остановись, не спеши, подожди. Она моргнула, и ресницы приподнялись, но пелена застилала взор, да еще эта люстра, что светила прямо в глаза. Огромное количество красных пятен заплясали перед ее взором, все плыло и прыгало.
     Пальцы под одеждой буквально распластались по ее телу, они заскользили вперед. Преодолев грудь, пальцы коснулись шеи. Ткань блузки натянулась. Так же решительно они скользнули вниз. Коснувшись в очередной раз сосков, пальцы сдавили их. Она ощутила тупую очень далекую боль. Прерывистый вдох, как будто он помогал ее телу заглушить ноющий укол в сосках. Пальцы разжали их, они ждали, пока тело выдохнет и снова наберет полные легкие воздуха. Грудь поднялась, тогда подушечки указательных пальцев вновь слегка коснулись их самого верха. Снова выдох, но на этот раз в сосок уперлись ноготки, они как острые иглы впились, и вдавились да самого упора. Это была тонкая, направленная в одну точку боль.
&